Минут 20 или даже больше стоял на Тверской улице и тупо глядел на старообрядческий храм.
"Все это время ко мне медленно приближался дед с кривой палкой. Ясно, что он шел ко мне. Заготовил для него фразу: наличных нет.
Дед подошел и спросил, есть ли у меня 10 рублей.
«10 рублей не хватает на ужин. Пенсия уже завтра. Так что ничего, если нет. Вообще, зря я спросил. У вас же деньги у всех на карточке. Ты меня извини, что спросил. Зря я все это. Пенсия, говорю, уже завтра».
Дед пошел дальше. Я стал копаться в карманах. И вдруг обнаружил 500 рублей. Посмотрел деду в спину, потом на старообрядческий храм.
У меня вообще-то в роду старообрядцы, вроде как. Люблю этим козырять. Очень нравится служителей РПЦ называть никонианами. Хотя вот прадед — священник обыкновенный, не старообрядческий. Но в моменты сложных решений я от любой православной символики оказываюсь далек.
Вот и теперь стоя с 500 рублями между храмом и дедом я вдруг представил Анубиса с собачьей башкой. И мы в царстве мертвых перед Весами Истины. На одной чаше мое сердце, на другой перо Маат. Какое-то время весы колеблются — я совершил некоторое количество пакостей, но не очень крупных. Но случай с дедом, которому я зажал 500 рублей, перевешивает всё. Отягченное грехами сердце тянет вниз. В соответствии с правилами египетского загробного мира, из тьмы появляется какой-то местный полукрокодил-полубегемот и сжирает мое сердце. От меня не остается ничего. Вообще ничего. Даже черти с вечно горячими сковородками мне не светят.
Я побежал за дедом, ощупывая карманы по пути. Нашел свернутые трубочкой 100 рублей. Догнал деда на середине трассы.
Сколько тут? Много чето слишком, — дед недоволен. — Ну ладно, раз уж дал. Но вообще у меня завтра пенсия, — и вдруг его голос изменился. — А вот у тебя пенсии не будет нихуя.
Внезапное «нихуя» из уст милого деда. И новая интонация. Захотелось бабки вернуть.
— Отдал слишком много, — покачал головой дед.
Дед зашел в роскошный дом в двух шагах от Таврического сада. При мне остались 500 рублей. И крокодил-бегемот меня не получит. Но я знаю, что это только пока. Эта тварь только и ждет, что я оступлюсь.
С чувством тревоги в душе отправился есть овощной суп рамен в раменную на Каменноостровском."
И ведь юному автору "Крови и пота" невдамёк, что перед ним возник ни много ни мало сам знаменитый поэт начала двадцатого века, именуемого в поэзии Серебрянным веком, легенда того самого века, известный не только своими бьющими не в бровь, а в глаз строками, но и тем что тролил всю элитарную "нищую" публику своими по сути безобидными выходками, о которых ходят легенды, мифы и анекдоты.
Так поэтесса Анна Ахматова году так в 1920-ом подала в такой же ситуации на том же самом месте поэту Одинокому рублей тридцать, что в редикюле было, упрекнув легенду, что подобный троллинг раздражает писательское общество. Да что поэту общество?
Александр Тиняков (Одинокий) текст одного стихотворения
Пищи сладкой, пищи вкусной Даруй мне, судьба моя, — И любой поступок гнусный Совершу за пищу я Я свернусь бараньим рогом И на брюхе поползу, Насмеюсь, как хам, над Богом, Оскверню свою слезу. В сердце чистое нагажу, Крылья мыслям остригу, Совершу грабеж и кражу, Пятки вылижу врагу. За кусок конины с хлебом Иль за фунт гнилой трески Я, — порвав все связи с небом, — В ад полезу, в батраки. Дайте мне ярмо на шею, Но дозвольте мне поесть. Сладко сытому лакею И горька без пищи честь.
Ноябрь 1921
Ничего удивительного, на мой взгляд, нет в данном событии. Частенько стали наведываться к нам гении прошлых веков. Пример: москвичи частенько замечают легенду двадцатого века художника Анатолия Зверева у ДомЖура. Правду сказать, художник ничего не просит, только выпивает и разговаривает с юными дарованиями. Но осенью явления гениев былых веков участились, что наводит на мысли, что не просто так они приходят, а за какой-то явно надобностью.
Целую и обнимаю каждого из вас.
Ваша Лиза Емельянова, просто царица и тупая овца)(
С Новым годом! С Рождеством!
Не жадничайте, дорогие мои, и внимательнее будьте к тем, кто ходит рядом с вами.
